Оливия и Фоливия
целый мир
на их похожий
где все чуть-чуть не как у них
там тоже есть и порт и город
залив, но в его центре вихрь
и там все небо в дирижаблях
и не взрывался Гинденбург
там кто-то жив из тех, кто умер
и ее мать и лучший друг
ее двойник она счастливей
ее жизнь летит стрелой
никогда
не знала страхов
и сомнений избранной
и та другая здесь, чтобы
отнять все то, что ей осталось
всех, кто стал ее друзьями
и кто мог бы стать ее судьбой
один из этих двух миров
исчезнет
и все зависит он нее опять
как ей бороться с двойником
счастливым
той, кто привыкла от любви бежать?
Олвия и Фоливия -- две возможных судьбы одного человека. Или, как сказал бы философ, занимающийся модальной логикой и семантикой возможных миров, Фоливия -- двойник (аналог) нашей Оливии, только живущий в мире, чем-то отличающемся от нашего. Параллельный мир, в котором живет Фоливия, конечно, не ограничивается городом Бостоном или земным шаром, а включает в себя целую вселенную, во многом полностью соответствующую нашей. Для все тех, кто хорошо знаком с фантастическими текстами и фильмами, посвященными путешествиям в параллельные миры, это уже давно привычно. Неожиданным для многих может быль тот факт, что современная философия тоже занимается этими мирами, называя их возможными. Все, что можно вообразить, любые чудеса и нарушения законов физики в параллельной вселенной представляют собой возможный мир, заслуживающий внимания философа. Но миры, более похожие на наш или, как говорят, более близкие к нашему, имеют приоритет в решении философских проблем. Возможные миры оказываются очень полезными во многих областях философии: при изучении того, что необходимо, что возможно и что случайно (модальная логика, получившая свое начало в трудах Сола Крипке и Яако Хинтикки), в эпистемологии и философии науки (Яако Хинтикка, Дэвид Льюис и др.), в философии религии (само понятие "возможного мира" задолго до фантастов было введено известным ученым и философом Лейбницем, который пытался с его помощью разрешить вопрос о моменте сотворения мира).
Хорошая новость для поклонников сериала "Грань" здесь в том, что вопросы, поднимающиеся в сериале могут иметь применение в реальном мире. Для философии, в свою очередь, мир сериала -- уникальная возможность проанализировать вполне правомерные возможные миры, созданные талантом съемочной группы Грани. В частности, можно посмотреть, что нового мы можем узнать о сериале из теории Льюиса-Сталнакера об определении истинности сослагательных высказывани (counterfactuals), и какие неожиданные выводы это нам позволит сделать.
Допустим, кто-то из нас задастся вопросом: Что было бы, если бы дирижабль Гинденбург не взорвался во время посадки в 1937 году после беспрецедентного перелета из Германии в США, унеся жизни более 30 пассажиров и членов экипажа и похоронив под своими обломками главу компании Цеппелин? Наверное, скажет он, дирижабли, наполненные водородом, не были бы запрещены в Германии, а успешный перелет Гинденбурга вызвал бы значительный интерес к этому способу воздушного сообщения в США. Тогда, решил бы этот заинтересованный человек, это могло бы оказать негативное влияние на развитие технологии полетов аппаратов тяжелее воздуха, то есть полностью изменить мир воздушных сообщений, например, сделав комфортабельный межконтинентальный полет за 70 часов нормой. В конечном счете, в смысле комфорта пассажиров, даже современные авиалайнеры уступают дирижаблям. Скорее всего, технологические изменения привели бы к определенным социальным и историческим. Для этого даже не потребовалось бы вмешательства также хорошо известного любителям фантастики эффекта бабочки.
Если бы этот человек поделился всеми этими своими соображениями с окружающими, то некоторые из них, настроенные прагматически, могли бы указать ему на то, что его интерес является праздным. Действительно, во-первых,какое это имеет отношение к реальности, и, во-вторых, как мы можем узнать, на самом ли деле так бы все сложилось, то есть каковы критерии истинности сослагательных высказываний? Может быть, следующий дирижабль, построенный фирмой Цеппелин, взорвался бы еще в более скандальной ситуации, и ход истории не изменился? Еще критики могли бы вспомнить, что "история не знает сослагательного наклонения". Но, как оказывается при более внимательном рассмотрении, критика прагматиков ошибочна.
Вопросы и утверждения о возможном, со словами "если бы ..." не могут считаться праздными, хотя бы потому, что с их помощью ученые проводят так называемые мысленные эксперименты, без которых не обходится ни наука, ни . Мы займемся эти через минуту, а пока надо остановиться на терминологии. В англоязычной философской литературе такие высказывания имеют название counterfactual или past subjunctive. Грамматическое значение этих терминов, описывающих один из многочисленных вариантов условного наклонения в английском языке, заключается в том, что предполагаемое действие не имело места в реальности. Когда философы используют термин counterfactual, они хотят оставить возможность того, что предполагаемое событие все-таки имело место в действительности, таким образом, ослабляя требования грамматического определения термина. Наиболее успешные известные мне попытки перевода на русский язык, "контрфактичкский" и "противофактический", имеют оттенок значения жесткого противопоставления фактам, что, надо сказать, серьезно отличается от "несоответствия фактам". Тут на помощь можно призвать старого знакомого из русской грамматики "сослагательное наклонение", которое уже подразумевает наличие частицы "бы" и лучше передает значение несторогой ирреальности.
Так вот, определившись с терминологией, мы хотим узнать, в чем же польза сослагательных вопросов и сослагательных высказываний. Перефразируя, несколько важна "крепость заднего ума"? Если бы человек мог проверить все возможности решения той или иной проблемы, то ему не было бы необходимости задаваться сослагательными вопросами. Но даже в постоянно повторяющихся ситуациях, в течении человеческой жизни нельзя перебрать все возможности ответной реакции . Это типичный случай "учиться на собственных ошибках", но, о чем зачастую забывают, обучение на ошибках предполагает анализ своих промахов. Теннисист Дима проиграл встречу по теннису, и его тренер Палыч говорит ему, что если бы Дима чаще применял укороченные удары и подавал под левую руку противнику, то мог бы выиграть. Можно ли сказать, что здесь несущественно сослагательное наклонение, а Палыч просто на основании своего опыта велит ученику в следующий раз делать именно так, то есть можно ли сказать, что ни Диму, ни Палыча не интересует правдивость сослагательного высказывания тренера? Скорее всего, нет. Каков бы ни был опыт тренера, как много учеников, похожих по стилю игры на Диму, он не воспитал и как много их игр с противниками, похожими на сегодняшнего противника Димы, он не видел -- все же существуют отличия, присущие именно Диме, его сопернику, обстановке и подоплеке матча именно сегодня. С полной уверенностью нельзя сказать, что те или иные советы тренера сработали бы именно в сегодняшней встрече, но Дима и Палыч заинтересованы в том, чтобы сделать определенные выводы сразу после игры, не дожидаясь повторной встречи с тем же соперником, чтобы иметь возможность поработать на необходимыми элементами игры на тренировках уже завтра.
Давайте разберемся, как Палыч применяет свой огромный опыт и знание игры, когда дает свои сослагательные рекомендации. Он находит у себя в памяти игру соперников, максимально похожих на Диму и его сегодняшнего противника, в которой победил аналог Димы, и анализирует, чем отличалась игра Димы от игры его аналога. Если в той игре аналог Димы чаще применял укороченные удары, то Палыч говорит, что если бы Дима в сегодняшней игре чаще применял бы укороченные удары, то мог бы склонить исход встречи в свою пользу. Опыт тренера сказывается в том, как хорошо он понимает стиль игры Димы, его физиологические и психологическпе качества как игрока, и насколько хорошо он может найти исторические аналогии для него и его соперников. Больше сделать, не подключая какие-либо сверхспособности и находясь в пределах нашего реального мира невозможно.
Для того, чтобы найти более точные критерии правдивости сослагательных советов тренера, необходимо знать, что случилось в другом возможном (параллельном) мире, который максимально похож на наш, но где Дима сыграл не так, как он сыграл сегодня, а больше укорачивал и подавал под левую руку. Этот мир, вполне возможно, совершенно неотличим от нашего до игры, но результат встречи там мог был быть иной. Если в том мире Дима выиграл, то сослагательные советы Палыча в нашем мире правильные. Так предлагает решать вопрос о правдивости сослагательных высказываний Дэвид Льюис -- среди всех возможных миров находить мир, максимально похожий на наш, но где осуществилось то, о чем говорится в сослагательном высказывании, и смотреть (хотя, конечно, это практически возможно только в редких случаях, если не путешествовать по параллельным мирам), что произошло в том мире. Легко увидеть, что подход Палыча не сильно отличается от подхода Льюиса, только Палыч -- не философ и не путешественник по параллельным мирам, поэтому от путешествует по своей памяти. С помощью "Грани" мы можем путешествовать по возможным мирам, полагаясь на талант и интуицию создателей сериала.
целый мир
на их похожий
где все чуть-чуть не как у них
там тоже есть и порт и город
залив, но в его центре вихрь
и там все небо в дирижаблях
и не взрывался Гинденбург
там кто-то жив из тех, кто умер
и ее мать и лучший друг
ее двойник она счастливей
ее жизнь летит стрелой
никогда
не знала страхов
и сомнений избранной
и та другая здесь, чтобы
отнять все то, что ей осталось
всех, кто стал ее друзьями
и кто мог бы стать ее судьбой
один из этих двух миров
исчезнет
и все зависит он нее опять
как ей бороться с двойником
счастливым
той, кто привыкла от любви бежать?
Олвия и Фоливия -- две возможных судьбы одного человека. Или, как сказал бы философ, занимающийся модальной логикой и семантикой возможных миров, Фоливия -- двойник (аналог) нашей Оливии, только живущий в мире, чем-то отличающемся от нашего. Параллельный мир, в котором живет Фоливия, конечно, не ограничивается городом Бостоном или земным шаром, а включает в себя целую вселенную, во многом полностью соответствующую нашей. Для все тех, кто хорошо знаком с фантастическими текстами и фильмами, посвященными путешествиям в параллельные миры, это уже давно привычно. Неожиданным для многих может быль тот факт, что современная философия тоже занимается этими мирами, называя их возможными. Все, что можно вообразить, любые чудеса и нарушения законов физики в параллельной вселенной представляют собой возможный мир, заслуживающий внимания философа. Но миры, более похожие на наш или, как говорят, более близкие к нашему, имеют приоритет в решении философских проблем. Возможные миры оказываются очень полезными во многих областях философии: при изучении того, что необходимо, что возможно и что случайно (модальная логика, получившая свое начало в трудах Сола Крипке и Яако Хинтикки), в эпистемологии и философии науки (Яако Хинтикка, Дэвид Льюис и др.), в философии религии (само понятие "возможного мира" задолго до фантастов было введено известным ученым и философом Лейбницем, который пытался с его помощью разрешить вопрос о моменте сотворения мира).
Хорошая новость для поклонников сериала "Грань" здесь в том, что вопросы, поднимающиеся в сериале могут иметь применение в реальном мире. Для философии, в свою очередь, мир сериала -- уникальная возможность проанализировать вполне правомерные возможные миры, созданные талантом съемочной группы Грани. В частности, можно посмотреть, что нового мы можем узнать о сериале из теории Льюиса-Сталнакера об определении истинности сослагательных высказывани (counterfactuals), и какие неожиданные выводы это нам позволит сделать.
Допустим, кто-то из нас задастся вопросом: Что было бы, если бы дирижабль Гинденбург не взорвался во время посадки в 1937 году после беспрецедентного перелета из Германии в США, унеся жизни более 30 пассажиров и членов экипажа и похоронив под своими обломками главу компании Цеппелин? Наверное, скажет он, дирижабли, наполненные водородом, не были бы запрещены в Германии, а успешный перелет Гинденбурга вызвал бы значительный интерес к этому способу воздушного сообщения в США. Тогда, решил бы этот заинтересованный человек, это могло бы оказать негативное влияние на развитие технологии полетов аппаратов тяжелее воздуха, то есть полностью изменить мир воздушных сообщений, например, сделав комфортабельный межконтинентальный полет за 70 часов нормой. В конечном счете, в смысле комфорта пассажиров, даже современные авиалайнеры уступают дирижаблям. Скорее всего, технологические изменения привели бы к определенным социальным и историческим. Для этого даже не потребовалось бы вмешательства также хорошо известного любителям фантастики эффекта бабочки.
Если бы этот человек поделился всеми этими своими соображениями с окружающими, то некоторые из них, настроенные прагматически, могли бы указать ему на то, что его интерес является праздным. Действительно, во-первых,какое это имеет отношение к реальности, и, во-вторых, как мы можем узнать, на самом ли деле так бы все сложилось, то есть каковы критерии истинности сослагательных высказываний? Может быть, следующий дирижабль, построенный фирмой Цеппелин, взорвался бы еще в более скандальной ситуации, и ход истории не изменился? Еще критики могли бы вспомнить, что "история не знает сослагательного наклонения". Но, как оказывается при более внимательном рассмотрении, критика прагматиков ошибочна.
Вопросы и утверждения о возможном, со словами "если бы ..." не могут считаться праздными, хотя бы потому, что с их помощью ученые проводят так называемые мысленные эксперименты, без которых не обходится ни наука, ни . Мы займемся эти через минуту, а пока надо остановиться на терминологии. В англоязычной философской литературе такие высказывания имеют название counterfactual или past subjunctive. Грамматическое значение этих терминов, описывающих один из многочисленных вариантов условного наклонения в английском языке, заключается в том, что предполагаемое действие не имело места в реальности. Когда философы используют термин counterfactual, они хотят оставить возможность того, что предполагаемое событие все-таки имело место в действительности, таким образом, ослабляя требования грамматического определения термина. Наиболее успешные известные мне попытки перевода на русский язык, "контрфактичкский" и "противофактический", имеют оттенок значения жесткого противопоставления фактам, что, надо сказать, серьезно отличается от "несоответствия фактам". Тут на помощь можно призвать старого знакомого из русской грамматики "сослагательное наклонение", которое уже подразумевает наличие частицы "бы" и лучше передает значение несторогой ирреальности.
Так вот, определившись с терминологией, мы хотим узнать, в чем же польза сослагательных вопросов и сослагательных высказываний. Перефразируя, несколько важна "крепость заднего ума"? Если бы человек мог проверить все возможности решения той или иной проблемы, то ему не было бы необходимости задаваться сослагательными вопросами. Но даже в постоянно повторяющихся ситуациях, в течении человеческой жизни нельзя перебрать все возможности ответной реакции . Это типичный случай "учиться на собственных ошибках", но, о чем зачастую забывают, обучение на ошибках предполагает анализ своих промахов. Теннисист Дима проиграл встречу по теннису, и его тренер Палыч говорит ему, что если бы Дима чаще применял укороченные удары и подавал под левую руку противнику, то мог бы выиграть. Можно ли сказать, что здесь несущественно сослагательное наклонение, а Палыч просто на основании своего опыта велит ученику в следующий раз делать именно так, то есть можно ли сказать, что ни Диму, ни Палыча не интересует правдивость сослагательного высказывания тренера? Скорее всего, нет. Каков бы ни был опыт тренера, как много учеников, похожих по стилю игры на Диму, он не воспитал и как много их игр с противниками, похожими на сегодняшнего противника Димы, он не видел -- все же существуют отличия, присущие именно Диме, его сопернику, обстановке и подоплеке матча именно сегодня. С полной уверенностью нельзя сказать, что те или иные советы тренера сработали бы именно в сегодняшней встрече, но Дима и Палыч заинтересованы в том, чтобы сделать определенные выводы сразу после игры, не дожидаясь повторной встречи с тем же соперником, чтобы иметь возможность поработать на необходимыми элементами игры на тренировках уже завтра.
Давайте разберемся, как Палыч применяет свой огромный опыт и знание игры, когда дает свои сослагательные рекомендации. Он находит у себя в памяти игру соперников, максимально похожих на Диму и его сегодняшнего противника, в которой победил аналог Димы, и анализирует, чем отличалась игра Димы от игры его аналога. Если в той игре аналог Димы чаще применял укороченные удары, то Палыч говорит, что если бы Дима в сегодняшней игре чаще применял бы укороченные удары, то мог бы склонить исход встречи в свою пользу. Опыт тренера сказывается в том, как хорошо он понимает стиль игры Димы, его физиологические и психологическпе качества как игрока, и насколько хорошо он может найти исторические аналогии для него и его соперников. Больше сделать, не подключая какие-либо сверхспособности и находясь в пределах нашего реального мира невозможно.
Для того, чтобы найти более точные критерии правдивости сослагательных советов тренера, необходимо знать, что случилось в другом возможном (параллельном) мире, который максимально похож на наш, но где Дима сыграл не так, как он сыграл сегодня, а больше укорачивал и подавал под левую руку. Этот мир, вполне возможно, совершенно неотличим от нашего до игры, но результат встречи там мог был быть иной. Если в том мире Дима выиграл, то сослагательные советы Палыча в нашем мире правильные. Так предлагает решать вопрос о правдивости сослагательных высказываний Дэвид Льюис -- среди всех возможных миров находить мир, максимально похожий на наш, но где осуществилось то, о чем говорится в сослагательном высказывании, и смотреть (хотя, конечно, это практически возможно только в редких случаях, если не путешествовать по параллельным мирам), что произошло в том мире. Легко увидеть, что подход Палыча не сильно отличается от подхода Льюиса, только Палыч -- не философ и не путешественник по параллельным мирам, поэтому от путешествует по своей памяти. С помощью "Грани" мы можем путешествовать по возможным мирам, полагаясь на талант и интуицию создателей сериала.
