Теории морали в сериале Грань. Этика добродетели.

Древнегреческие филососфы по историческим причинам не были так сильно заинтересованы в нормативной морали, как философы современности. Если сейчас задаются вопросом, что можно или что правильно делать, а что нельзя, то для моралистов древности было важнее определить, какого человека считать добродетельным или достойным. Аристотель в своей этике добродетели (virture ethics) концентрировался на характере и мотивах поведения человека. Логика такого подхода такова: добродетельный человек, руководствующийся правильным взглядом на действительность, совершает моральные поступки. В более поздних теориях морали, наоборот, моральность человека определяется по его поступкам.

Интуитивно подход Аристотеля кажется даже более правильным. Когда мы обсуждали существенные и случайные свойства, мы видели, что часто черты характера относятся к существенным свойствам, неизменным в близких возможных мирах. Также существенной, скорее всего, будет и аристотелевская добродетельность. Но конкретные человеческие проявления, в том числе и моральные поступки, зависят от множества случайных обстоятельств и не сохраняются в близких возможных мирах. Например, про Оливию и Фоливию обеих можно сказать, что они обладают добродетельностью. Главным критерием для этого по Аристотелю является умеренность, выраженная так называемой доктриной среднего. Если бы Оливия была чрезмерно храбра, то это было бы не добродетелью, а пороком. Таких людей называют "отчаянными". Если бы она была недостаточно храбра, то ее называли бы "трусливой". Но и она и Фоливия находятся как раз на золотой середине, что делает их незаменимыми работниками подразделения Грань в том и другой мире. То же можно сказать относительно гордости Фоливии. Она не слишком горда, чтобы быть высокомерной, но и достаточно горда, чтобы не унижаться перед начальством и друзьями. Определившись с добродетельностью Оливии и Фоливии, мы должны признать, что, если мы ничего не можем сказать плохого о поступках Оливии, поведение Фоливии вызывает вопросы. Разве не аморально то, что она, выдавая себя за другую, вкралась в доверие к Питеру, при этом собирая информацию и детали машины Судного дня? Разве не аморально, что для этого она изменяет своему молодому человеку и соблазняет Питера? Аморальными поступками со стороны героев могут похвастаться все мифологии мира. Один пример: герой кельтского эпоса Кухулин три дня сражался со своим сводным братом и другом Фердиадом. Поединок проходил в неглубокой реке. Поведение противников можно описать как весьма достойное. Вечерами утомленные поединком воины помогали друг другу снадобьями и мазями для полученных днем ран. Но завершение боя было неожиданным. Кухулин поразил противника копьем, которое скрытно сжимал пальцами ноги под водой. 

Такого сорта "военная хитрость" никак не вяжется с джентльменским поведением противников, проявленным по отношению друг к другу ранее. С позиции современной морали нельзя сказать, что Кухулин победил в равном бою. Но именно подобные неожиданные ходы, видимо, вызывали наибольшее восхищение у слушателей древних эпосов. Несомненно, аристотелевская этика добродетели ухватывает те черты архаической морали, которые вызывают удивление в наше время. Впрочем, архаика никогда полностью не уступает своих позиций, о чем свидетельствует популярная фраза: "Главное, чтобы человек был хороший".

В отличие от Фоливии, Уолтер и Уотернет оба аморальны по Аристотелю. Их губит неумеренная преданность науке. Слишком большая тяга к познанию, с одной стороны, может быть связана с чрезмерной гордостью. С другой стороны, мы уже знаем, что преследование научной истины любыми способами может быть чрезвычайно опасно. Но, хотя Уолтер не более добродетелен, чем Уолтернет, его проступки значительно уступают аморальности поступков Уолтернета. Если Уолтрнет подобно богу играет судьбами людей, то Уолтер после сумасшедшего дома грешит в основном чревоугодием и невнимательным отношением к окружающим.

Таким образом, аристотелевская мораль выигрывает у других теорий в том, что учитывает возможность того, что добродетельный человек может совершать неблаговидные поступки в неблагоприятно сложившихся условиях, а недобродетельный -- при определенных обстоятельствах вести себя совершенно безобидно. Но этика добродетели в современном одновременно густонаселенном и разобщенном обществе работает совсем не так успешно, как в Древнем мире. Мы ежедневно сталкиваемся с поступками людей, о человеческих качествах которых знаем либо крайне мало, либо ничего. Поэтому теория Аристотеля мало помогает нам в определении моральности поступков в современном обществе, за исключением замкнутых небольших групп людей, хорошо знающих друг друга. Примером последних могут быть семья, небольшое замкнутое сообщество или, хотя бы, класс в школе.

Мораль сериала Грань. Утилитарианизм и другие "измы".

Когда Уолтера спрашивают, как он смог проводить эксперименты над детьми, он отвечает, что это было сделано во имя всеобщего блага. Он предвидел неотвратимость конфликта с параллельной вселенной и видел выход в том, чтобы, развивая паранормальные способности у детей, создать идеальных солдат для будущей войны. Насколько нам известно, единственным "удачным" исходом этих экспериментов стала Оливия, получившая в числе прочего способность проникать из одного мира в другой. Судьба всех остальных детей была совершенно искорежена, а некоторые из них вообще не смогли ужиться со своими новыми "возможностями" и погибли. Но и для Оливии опыты Уолтера тоже не прошли бесследно и, как мы уже видели, значительно уменьшили ее шансы обрести обычное человеческое счастье по сравнению с не подвергавшейся экспериментам Фоливией.

Так что же это за моральная позиция, которой придерживается Уолтер? Не лучше ли ее назвать аморальной? Мы не зря подняли вопрос о счастье или несчастье Оливии, ведь мораль Уолтера называется принципом максимального счастья или утилитарианизмом (от английского слова "польза"). Человек, придерживающейся такой точки зрения считает моральными те поступки, которые увеличивают общую совокупность счастья у всех людей вместе взятых. Уолтер пожертвовал счастьем детей ради жизни (необходимого атрибута счастья) всех разумных существ в нашей вселенной. С точки зрения утилитарианизма Уолтер поступил морально. Но все же его мучают угрызения совести, да и зрители не могут отделаться от ощущения, что, несмотря на то, что он хотел сделать "как лучше", и его намерения были бескорыстны, Уолтер балансирует на тонкой ГРАНИ между благодетелем человечества и криминальным элементом. Действительно, существуют и другие теории морали, и мы можем понять, что Уолтер -- утилитарианист хотя бы потому, что в с их позиций поступок Уолтера совсем не просто считать моральным. Пожалуй, нам не обойтись без исторического экскурса в три наиболее авторитетные на текущий день теории морали: аритотелеву мораль добродетели, категорический императив Канта и британский консеквенциализм, одним из вариантов которого и является собственно утилитарианизм.

Но сначала надо объяснить, почему мы будет использовать термин "утилитарианизм", а не получивший популярность в русскоязычной литературе советской эпохи укороченный аналог "утилитаризм". Во-первых, "утилитарианизм" соответствует английскому написанию, а, учитывая, что эта философская школа появилась именно в Британии, логично придерживаться их терминологии. Когда книга одного из основателей этой школы Джона Милля была переведена в царской России, она так и называлась -- "Утилитарианизм". Во-вторых, есть экономическая теория, называемая утилитарной экономикой, которая тоже претендует на название "утилитаризм". В-третьих, огромное количество "измов" в словаре советской идеологии, таких как "социализм", "милитаризм", "капитализм", "империализм" и т. д., -- как бы по аналогии заставляет писать "утилитаризм", не особо задумываясь, о чем идет речь. Но тут есть опасность уподобиться Макару Нагульнову, не одобрявшему злобное шипение в английском языке на конце "русского" слова "революция". Есть разница, говорим ли мы о явлении, политической позиции или системе философских взглядов. Например, очевидно не надо объяснять, что такое "коммунизм". Соответственно, коммунист -- это член коммунистической партии. Но значение английского "коммунитариан" - сторонник идеи совместного пользования имуществом -- не совпадает со значением слова "коммунист". Производное слово "коммунитарианизм" обозначает систему взглядов, ставящую во главу угла сообщество людей. Эта философская концепция появилась в только конце двадцатого века, и легко догадаться, что ее основоположниками были не Маркс и не Энгельс. Если бы коммунитарианизм существовал, например, во времена маккартизма в США, то сокращение названия этой филолсофской школы до "коммунизма" привело бы к совершенно необоснованным дополнительным репрессиям. Но, с другой стороны, если бы вместо маккартизма был бы маккартианизм, то репрессий не было бы вообще.

Подобно "утилитарианизму" образуются многие термины, описывающие системы взглядов и философские концепции: гуманитарианизм (не "гуманизм" -- забота о ближнем), аристотелианизм (не "аристотелизм" -- вообще не существующее слово, несмотря на "ленинизм", "марксизм"), "эгалитарианизм" и другие.  

Путешествия во времени в сериале Грань. Прогресс и Наблюдатели.

Можно ли сказать, что Наблюдатели -- высокотехнологичная цивилизация? Нет, если под технологиями подразумевать свободное использование всеми знаний избранных, наподобие того, как мы используем мобильные телефоны, мало интересуясь тем, как они устроены. Если Наблюдатели уже столетия занимаются путешествиями в НКЛ, то все знания, которые они могли почерпнуть в прошлом и будущем, весь их опыт работы по приготовлению миров приходится отнести к эзотерическому знанию из-за эффектов, аналогичных парадоксу Дэвида Льюиса. Их общество может больше напоминать средневековое сообщество философов, алхимиков и магов. Безусловно, они обладают незаурядными способностями. Взять, например, фокус с исчезновением Питера. Но эти способности не являются всеобщим достоянием. Они не передаются свободно от учителя к ученику, и не существует машин или приспособлений, с помощью которых любой Наблюдатель может сделать то, что сделает мудрейший из них. Знания и умения в их обществе добываются в результате собственной многолетней работы. Поэтому и имеет смысл предполагать, что органом управления в таком обществе может быть Совет старейшин.

Нам, приученным к тому, что достижения науки находят свое воплощение в общедоступных технологиях, может быть не понятно, как вообще развивается общество, где преобладает эзотерическое знание. Как обстоят дела с прогрессом у Наблюдателей? Но о каком вообще прогрессе можно вести речь, если они с легкостью могли бы добыть новое научное знание из будущего? Следовательно, остается предположить, что либо:

(1) Наблюдателей не слишком интересует научное знание, либо (2) они уже прошли пик научно-технического прогресса.

В первом случае можно говорить о том, что технологически продвинутая цивилизация может потерять интерес к дальнейшему развитию науки. Например, технологии могут становиться настолько мощными, что уже будут угрожать природе. Подобное наблюдается в наше время с атомными электростанциями. Какими бы безопасными они ни были, урон, наносимый окружающей среде при поломке настолько велик, что наиболее здравым решение становится полностью отказаться от этой технологии. Или технология может уже быть достаточной, и отпадает необходимость в ее дальнейшем совершенствовании. Если бы поезд из Петербурга в Москву ходил за один час, имело бы смысл городить огороды со сверхпроводящими подвесами и прочими нововведениями, чтобы снизить время в пути до сорока пяти минут? Некоторое замедление темпов научно-технического прогресса, похоже, происходит на наших глазах. Если где-то в районе начала двадцатого века появилось огромное множество дотоле неизвестных технологий, то на рубеже двадцатого и двадцать первого веков нам приходится довольствоваться уменьшением размеров компьютеров и увеличением размеров мобильных телефонов.

Если вариант (1) имеет дело с трудностями применения нового научного знания, то возможность (2) предполагает, что потенциал научного постижения мира ограничен. Этот сценарий был предсказан еще Ницше. Вспомним, что произошло в споре Лейбница и Кларка. Более обобщенная, но менее приспособленная к научному применению позиция Лейбница потерпела поражение. Только в виде гипотезы на мгновение представим, что на своем пути к новым достижениям наука ищет пути упрощения картины мира, пренебрегая важными деталями. Тогда по мере накопления научных знаний рано или поздно наступает момент, когда детали начинают давать о себе знать. Детали влезают, как вредители, от которых уже вроде бы избавились, в стройное здание научного-прогресса и вносят смятение в ряды его обитателей. Они нарушают согласие, царившее между различными ветвями могучего дерева знаний, и поедают еще не окрепшие побеги научной мысли. И в результате великая империя мысли рушится под натиском вредителей, как рухнули все великие империи от рук взбунтовавшихся варваров.

Подобный сценарий мог бы вогнать в уныние кого угодно и вызвать пессимизм относительно познаваемости мира в целом. В таком случае окажется очень даже кстати забытое средневековое эзотерическое знание. Пусть оно не дает мгновенного эффекта, пусть не расцветает пышным цветом. Застой? Конечно, застой. Но ведь занимались же алхимики своим своими странными опытами сотни или даже тысячи лет!

Путешествия во времени в сериале Грань. Модель НКЛ.

Сны времени.

Сон покажи мне мир,

где я как они

все чего-то жду

от судьбы

там где я смогу

удивиться и

засмеяться от испуга

нет в мире наяву

ни добра ни зла

только формулы одни на песке

все было и не раз

за волной волна

прыгает игла

на диске всегда

я хочу забыть

что все знаю наперед

что напрасны все мольбы

тех кто что-то еще ждет

сон дай мне забытье

дай поверить в то

что возможно все

все что они хотят

о чем они мечтают

сна сладкие часы

которые краду

я ценю всего

превыше

ну и что же что они

всегда те же каждый день

всегда те же каждый день

сладкие

сладкие

когда ход времен

только тиканья звук

Модель Ньютона-Кларка-Лейбница.

В своем споре с Лейбницем Кларк и его учитель Ньютон просмотрели один вариант ответа на вопрос: Почему бог не создал мир раньше? Можно было, не принося в жертву свою позицию, что время существует независимо от предметов и их движения, воспользоваться возможными мирами Лейбница. Тогда ответом было бы: Бог создавал в другие моменты времени другие возможные миры. Лейбниц, скорее всего, знал этот ответ, но зачем ему было подсказывать ответы оппонентам?

Тогда возникает простая модель параллельно существующих миров, ничем не отличных друг от друга за исключением положения их начала на оси времени.

Предложенное название, модель НКЛ или модель Ньютона-Кларка-Лейбница, отражает тот факт, что к этой модели мог придти и Лейбниц, если бы захотел помочь оппонентам в их философских затруднениях, но точно так же -- и Ньютон и Кларк, если бы поподробнее ознакомились с трудами своего противника по диспуту. Сразу надо сказать, что НКЛ ничем не лучше ветвящегося времени и сохраняет почти все недостатки Б-временных теорий. Существенное достоинство НКЛ по сравнению с осью времени Ньютона -- это, как мы покажем, отсутствие парадоксов, связанных с путешествиями во времени. Точнее, в этой модели идет речь даже не о путешествиях во времени, а о путешествиях в другие возможные миры. Этим она прекрасно подходит Наблюдателям. Уже не надо наделять их дополнительными способностями для путешествия во времени. Достаточно предположить, что они могут передвигаться с той же легкостью между мирами НКЛ, как и между мирами Уолтера и Уолтернета. Что еще более важно, в отличие от ветвящегося времени, в НКЛ не возникает проблем с многократным появлением Наблюдателя.

Разберем для начала как в НКЛ выглядит парадокс бессердечного внука бедного дедушки.

Рисунок 5.

Внук находится на полуоси M, которая была создана раньше и опережает в развитии на пятьдесят лет полуось N, на которой его дедушка еще молодой. В модели НКЛ внук не может переместиться относительно своего положения во времени, то есть по горизонтали Рисунка 5. Зато он может перемещаться вертикально в другие миры, которые уже созданы богом. Допустим, он навестит мир N и в соответствии со своим отвратительным планом убьет своего дедушку, который в N приблизительно его же возраста. Тогда в мире N не родится его отец, а, следовательно, и он сам. Но это не значит, что внук не родится в своем мире M, потому что там дедушка, хоть и пожилой, но еще жив. Жив там и отец отвратительного внука. То есть, внук смог только нанести определенный вред миру N, хотя то, что там не появится его двойник, можно даже считать плюсом.

Внук даже не сможет полюбоваться на то, как его поступок мог бы отразиться на современном ему мире. Для этого ему пришлось бы прожить в мире N еще пятьдесят лет, дожидаясь того момента, когда тот достигнет уровня развития его собственного мира M. Пусть даже он попытается ускорить процесс и заморозить себя в криогенной камере на пятьдесят лет. Все равно после того, как он полюбуется на то, каким был бы его мир, если бы в нем не существовал его дедушка, -- он не сможет завершить свое путешествие там, где он начал. В его родном мире М тоже пройдет пятьдесят лет, и все изменится до неузнаваемости.

Теперь видно, что путешествия в НКЛ чем-то напоминают путешествия в ветвящемся времени, а чем-то отличаются. Сходство между ними в том, что меняя историю, путешественник в НКЛ меняет не свой собственным мир, а другой: в ветвящемся времени -- новую ветвь, созданную его путешествием, в НКЛ -- другой мир, существующий параллельно с его собственным. Отличие связано с тем, что в НКЛ нет настоящих путешествий во времени. Да, можно перепрыгнуть в параллельный мир, который сдвинут относительно своего либо в прошлое, либо в будущее. Но нельзя перенестись в произвольный момент времени этого параллельного мира. Если этот мир сдвинут вперед относительно мира путешественника на 3001 год, то в него переместиться можно только на 3001 год назад. Если желательно другое время перемещения, то надо искать мир, сдвинутый на именно на это время.

Таким образом, НКЛ значительно ограничивает свободу путешественника во времени и даже накладывает на него определенные моральные ограничения. Миры, в отличие от ветвящегося времени, не размножаются. Если внести в какой-то мир изменения, то он будет продолжать существовать с этими изменениями. Если какая-то великая цивилизация, допустим, Наблюдатели, постоянно совершает путешествия в НКЛ, то для них вставал бы вопрос об экологии нового пространства обитания, бесконечного множества параллельных миров.

Откуда Наблюдатели?

Экология миров несомненно серьезно заботит Наблюдателей. Их основной моральный принцип в отношении наблюдаемого мира, например мира Уолтера или мира Уолтернета, -- наименьшее вмешательство. Поэтому они и называются Наблюдателями, что не предпринимают никаких действий ни за, ни против обитателей вселенных Грани. Но мы знаем, что и у них случаются ошибки. Тогда и в некоторых других случаях, им приходится вмешиваться в дела миров на глобальном уровне. Такие действия мы назовем приготовлением миров.

Для того, чтобы знать, в какую сторону корректировать ошибки и как приготавливать миры, Наблюдатели должны иметь прежде всего огромный опыт работы с мирами, находящимися на той же стадии развития. как и вселенные Грани. Много лет, а, может быть, уже столетия Наблюдатели работали с мирами находящимися в 21-ом веке. Это свидетельствует в пользу того, что их мир очень древний и был сотворен богом одним из первых.

Наблюдатель на фотографиях не постарел почти за столетие, и это наводило на мысль о том, что он путешествует во времени,перемещаясь в ключевые моменты нашей истории. Но модель НКЛ дает другое объяснение. Наблюдатель как представитель гораздо более продвинутой цивилизации, может просто стареть медленнее. Он может жить в своем мире далекого для нас будущего, но перемещаться в мир Грани с туристическими целями, чтобы посмотреть на ключевые моменты своей истории. Его предки могли точно так же перемещаться в этот мир, чтобы любоваться динозаврами и лесами гигантских папоротников.

Существует еще одна возможность. Мир Уолтернета может быть одним из миров НКЛ, например сдвинутым относительно нашего на микросекунду и приготовленным Наблюдателями совсем недавно. Что если один из них случайно или намеренно спас дирижабль Гинденбург от возгорания во время посадки и тем самым создал различия в новейшей истории миров Уолтера и Уолтернета? Это – лишь гипотетический сценарий, но он обретает реальные очертания, если вспомнить, что на таком событии, как взрыв дирижабля, наверняка присутствовал один из Наблюдателей.

Что же это за цивилизация, Наблюдатели? Когда-то очень давно они открыли миры НКЛ и научились перемещаться между ними. Кто-то из них продолжает жить в своем очень древнем мире, только иногда выбираясь на экскурсии. Другие расселились по параллельным вселенным, как человечество расселялось по Земле с помощью морских судов. Вторые образуют постоянные общины в мирах своего прошлого. Некоторым из этих общин удалось остаться незамеченными и оказать наименьшее влияние на естественный ход истории. Другие приготовили свой мир. Наверное, были и такие, кто внес слишком большие необоснованные изменения и вызвали к себе интерес Совета старейшин, следящего за экологией миров НКЛ. Предпринимались соответствующие меры, как это случилось с миром Грани, когда было решено убрать Питера из истории.

Каким бы старым ни был родной мир Наблюдателей, в принципе, ничто им не мешает перенестись в мир еще старше. Тогда они могут узнать свое будущее! Но тут не все так просто. Любая цивилизация, открывшая НКЛ, может проделать то же самое. Из того, что они увидели, им может кое-что и не понравиться. Тогда они смогут приготовить свой собственный мир таким образом, чтобы избежать нежелательных последствий. К одной из таких цивилизаций как раз и попадет Наблюдатель, переместившись в мир будущего. То есть Наблюдатель не увидит своего будущего, а увидит будущее в том виде, каким оно станет после внесения корректирующих изменений. В зависимости от того, понравилось ли ему то, что он увидел, он может порекомендовать Совету старейшин придерживаться тех же изменений или сделать несколько поправок.

Таким образом, собственный мир Наблюдателей будет приготавливаться на основе опыта более более древних миров. Надо говорить, скорее, не о том, что Наблюдатели могут знать свое будущее, а о том, что они вместе с другими продвинутыми цивилизациями НКЛ участвуют в совместном создании будущего.

Путешествия в А- и Б-времени. ч.2

Путешествия в ветвящемся времени -- прекрасное и безобидное занятие. Многочисленные парадоксы, возникавшие при путешествиях на оси времени, легко разрешаются. Просто каждый раз, когда путешественник вмешивается в прошлое, он создает новую ветвь времени, где он может творить, что ему заблагорассудится, совершенно не мешая развитию той ветви, из которой появился сам. Точнее, новообразованное ответвление -- это мир, отпочковавшийся от того мира, куда направлялся путешественник, как раз в момент его прибытия.

Рисунок 2.

Но именно по этой причине путешествия в ветвящемся времени и не так интересны, как путешествия в Б-времени. Если путешественник на оси времени, перенесшийся в прошлое, чтобы рассказать самому себе результаты лотереи или спортивных состязаний, мог ожидать, что по возвращении в свое настоящее его будет ожидать приличное состояние, большой дом и незнакомка красавица жена, то для путешественника в ветвящемся времени все обстоит совершенно иначе. Ему лично не удастся пожать плоды своих стараний -- обогащен будет его двойник из прошлого, которого он убедил сделать ставки на результаты лотереи или забега. Если после этого путешественник вернется в свой мир, то он даже не узнает, как прекрасно были потрачены выигранные деньги, а если останется на долгое время в этой временной ветви, которую сам и образовал, то только лишь сможет порадоваться богатству своего двойника.

Лучшее, что он может предпринять с этой ситуации -- это заключить с самим собой из прошлого договор о дележе выигрыша или даже вообще не обращаться к самому себе в прошлом, а сделать ставку самому и остаться жить в этой временной ветви. Ведь вернуться в свой мир с золотом и драгоценностями не скорее всего получится. ПарадоксДэвида Льюиса о невозможности причинных связей между двумя возможными мирами почти без изменений работает для временных ветвей. Уже само путешествие без переноса вещественных доказательств возможно только благодаря эзотерической лазейке в данном парадоксе. По этой же причине можно считать, что материальной машины А-времени в виде предмета не может быть.

Еще один интересный вариант для обогащения в ветвящемся времени -- это перенестись в будущее и узнать там результаты лотереи и, вернувшись в свое время, воспользоваться полученным эзотерическим знанием. Но возвращение назад, как мы договорились, тоже создает новую ветвь, на которой не гарантированно, что результаты лотереи или забега будут теми же.

Несмотря на простоту путешествий в ветвящемся времени, с их помощью не удается объяснить перемещения Наблюдателей в сериале Грань. Начнем с того, что нарисуем ветвящееся время, учитывающее возможность путешествия во времени. Если без путешествий во времени картина ветвления была похожа на метелку, подобную изображенной на Рисунке 1, то с учетом путешествий в ветвящемся времени мы получим ту же метелку, только несколько гуще. В местах появления путешественников просто образуются новые ветвления, как на Рисунке 2.

Прошлое мы все равно изображаем прямой линией без ветвей, потому что независимо от того, были ли в прошлом появления путешественников, все равно оно для нашего СЕЙЧАС фиксировано. Другие варианты прошлого актуальны для других людей, может быть, наших двойников, но никак не для нас. Но различные варианты будущего все актуальны для нас. Если в наш мир вмешается путешественник во времени -- это будет еще один сценарий будущего.

Но Наблюдатель многократно появлялся в мире Грани. Тамошние жители видели его не раз и не два. Это можно было бы понять, если бы он жил в мире Грани, но по свидетельству одного из его братии, речь идет все-таки о путешествиях во времени. Картинка, которую можно нарисовать для такого поведения Наблюдателя отражает факт, что в погоне за зрелищами катастроф он почему-то все время оказывается на одной и той же временной ветви, которую он уже много раз образовывал сам.

Рисунок 3.

Более того, получается, что все события в сериале происходят именно на этой ветке, многократно модифицированной Наблюдателями. Более естественно было бы ожидать их появления на главной ветке событий, которая как раз и представляет главный туристический интерес. Тогда бы Оливия, Уолтер и Питер находились бы не на какой-то захудалой побочной ветви истории, а, как и положено главным действующим лицам, на главной ветви, Тогда Наблюдатели образовывали бы, так сказать, туристические ответвления, на каждом их которых люди запомнили бы только одно пришествие незнакомцев. Но в этом более естественном случае невозможно объяснить, каким образом могли были фотографически зафиксированы многократные появления одного и того же Наблюдателя.

Это рассуждение показывает, что при всей своей привлекательности с точки зрения отсутствия парадоксов ветвящееся время не подходит нам в качестве модели перемещений Наблюдателей.