Обращение индейцев к богу Хуракану
Как
не
услыхать
жалобы
земли
в
каждом
ее
вздохе
солнце
и
луна
звери
и
леса
слышат,
как
она
рыдает
одноногий
бог,
хоть
ты
нам
объясни
как
могли
забыть
о
матери
сыны
если
бы
плодов
мать
нам
не
давала
от
бури
и
дождя
в
лесу
не
защищала
то
все
равно
должны
ее
боготворить
за
то,
что
мы
живем
и
слышать
ее
стон
как
ни
был
бы
силен
могучий
бог
пришельцев
как
бы
его
гнев
ни
был
бы
ужасен
спасла
бы
сына
мать
когда
бы
он
ее
услышать смог.
Трансмиссивность
знаний и толерантность.
Существование
эзотерического знания вступает в
противоречие с представлением о том, что
любое знание можно передать от одного
человека к другому. Это можно понять.
Возможность такой передачи знаний
обеспечивает правомерность
занявшего к двадцатому веку главенствующие
позиции научного метода. Например, в
эпистемологии современного финского
философа Яако Хинтикки трансмиссивность
(передаваемость) знаний доказывается
как теорема. Если Петр знает совершенно
точно, что Александр знает, что верно
высказывание Р, то по этой теореме сам
Петр тоже знает, что верно высказывание
Р. Если высказывание Р -- это новое
открытие, которое совершил Александр,
то, изучив все доводы Александра и
ознакомившись с предоставленными
доказательствами, Петр убеждается в
том, что Александр действительно знает
то, о чем говорит, и в тот же самый момент
знание Александра становится его
знанием.
Когда Эйнштейн
придумал специальную
теорию относительности, большинство
ученых отнеслись к ней скептически. Ему
понадобились годы публичных и частных
дискуссий для того, чтобы убедить научную
общественность в том, что он прав.
Казалось бы все укладывается в теорию
трансмиссивности знаний, но оставались
ученые, такие как Резерфорд, которые
несомненно могли понять доводы Эйнштейна,
но так никогда и не приняли его теорию.
Таким образом полное утверждение
специальной теории относительности
зависело не только от ее
трансмиссивности, но также и от
постепенного вымирания ее противников.
Этот пример ничего не доказывает,
но призван навести нас на мысль о
возможных случаях непередаваемости
знаний.
Определение
Льюиса, которым мы пользовались в своих
рассуждениях о знаниях
Уолтера, оставляет лазейку для нарушения
закона трансмиссивности знаний. Вернемся
к примеру с
алхимиком. Алхимик знает,
что он нашел философский камень, потому
что в реальном мире и во всех возможных
мирах, похожих на реальный, где он
обладает той же памятью и испытывает
те же чувственные ощущения как в реальном,
он действительно нашел философский
камень. Но большинство возможных миров,
в которых он испытывает те же ощущения,
может быть проигнорировано алхимиком
как совсем малоправдоподобные.
Но для его университетского друга миры,
которые можно проигноривовать могут
быть другими. Например, рассмотрим мир,
где алхимик заснул на мгновение, и где
ему приснилось, что он проводил
эксперименты, а сам в сомнабулическом
сне из дальнего ящика стола достал
припасенный слиток золота. Этот мир мог
бы опровергнуть знание алхмимка о
возможности получении философского
камня. Но если алхимик перед началом
эксперимента рылся во всех ящиках в
поисках дополнительных средств на
реагенты, но никакого золота не обнаружил,
то он может доверять своим чувственным
ощущениям и игнорировать этот возможный
мир. Университетский друг алхмимка, в
свою очередь, не может игнорировать
такую возможность. Пусь этот друг, как
и алхмик, верит в то, что получение
философского камня возможно, но никакие
доводы алхимика не смогут убедить друга.
Тот всегда
будет рассматривать знание алхимика
как случайное или интуитивное.
Убежденность в
трансмиссивности знаний, подкрепленная
успехами науки и распространением
мировых религий, подспудно
вошла в общественное сознание как
непререкаемая истина. Но так же, как
приверженность научному
методу Уолтера в сериале
Грань, она не является безобидным
отстраненным философским убеждением.
Если говорить о терпимости или
толерантности, то в качестве основной
причины, мешающей сосуществованию
культур и взглядов надо в первую очередь
назвать наивную убежденность в
трансмиссивности знаний. От
нее уже недалеко до призыва
"занять позицию по тому или иному
вопросу" или до еще
более сильного: "Кто
не с нами, тот против нас!"
Можно себе
представить наивную веру испанских
конкистадоров в то, что каждый коренной
житель Америки должен "занять позицию
по вопросу веры". А когда после долгих
убеждений миссионера, индеец продолжал
сомневаться, какую наивную ярость и
какую неподдельную убежденность в
"отсталости дикарей" это должно
было вызывать! Неудивительно, что процесс
убеждения зачастую принимал форму
уничтожения тех, кто отказывался
убеждаться.
Перефразируя
слова, сказанные по поводу веры выдающимся
мыслителем 16-го века Мишелем де Монтенем:
"Кто-то
заставляет мир знать то, что знает он
сам. Другие, которых большинство,
заставляют себя забыть то, что они знают
и поверить вместо этого
в то, что знают первые".
