Древнегреческие
филососфы по историческим причинам не
были так сильно заинтересованы в
нормативной морали, как философы
современности. Если сейчас задаются
вопросом, что можно или что правильно
делать, а что нельзя, то для моралистов
древности было важнее определить, какого
человека считать добродетельным или
достойным. Аристотель в своей этике
добродетели (virture ethics) концентрировался
на характере и мотивах поведения
человека. Логика такого подхода такова:
добродетельный человек, руководствующийся
правильным взглядом на действительность,
совершает моральные поступки. В более
поздних теориях морали, наоборот,
моральность человека определяется по
его поступкам.
Интуитивно
подход Аристотеля кажется даже более
правильным. Когда мы обсуждали существенные и случайные свойства, мы
видели, что часто черты характера
относятся к существенным свойствам,
неизменным в близких возможных мирах.
Также существенной, скорее всего, будет
и аристотелевская добродетельность.
Но конкретные человеческие проявления,
в том числе и моральные поступки, зависят
от множества случайных обстоятельств
и не сохраняются в близких возможных
мирах. Например, про Оливию и Фоливию
обеих можно сказать, что они обладают
добродетельностью. Главным критерием
для этого по Аристотелю является
умеренность, выраженная так называемой
доктриной среднего.
Если бы Оливия была чрезмерно храбра,
то это было бы не добродетелью, а пороком.
Таких людей называют "отчаянными".
Если бы она была недостаточно храбра,
то ее называли бы "трусливой". Но
и она и Фоливия находятся как раз на
золотой середине, что делает их
незаменимыми работниками подразделения
Грань в том и другой мире. То же можно
сказать относительно гордости Фоливии.
Она не слишком горда, чтобы быть
высокомерной, но и достаточно горда,
чтобы не унижаться перед начальством
и друзьями. Определившись с добродетельностью
Оливии и Фоливии, мы должны признать,
что, если мы ничего не можем сказать
плохого о поступках Оливии, поведение
Фоливии вызывает вопросы. Разве не
аморально то, что она, выдавая себя за
другую, вкралась в доверие к Питеру, при
этом собирая информацию и детали машины
Судного дня? Разве не аморально, что для
этого она изменяет своему молодому
человеку и соблазняет
Питера? Аморальными
поступками со стороны героев могут
похвастаться все мифологии мира. Один
пример: герой кельтского эпоса Кухулин
три дня сражался со своим сводным братом
и другом Фердиадом. Поединок проходил
в неглубокой реке. Поведение противников
можно описать как весьма достойное.
Вечерами утомленные поединком воины
помогали
друг другу снадобьями и
мазями для полученных
днем ран. Но завершение боя было
неожиданным. Кухулин поразил противника
копьем, которое скрытно сжимал пальцами
ноги под водой.
.jpg)
Такого сорта "военная
хитрость" никак не вяжется с
джентльменским поведением противников,
проявленным по отношению друг к другу
ранее. С позиции современной морали
нельзя сказать, что Кухулин победил в
равном бою. Но именно подобные неожиданные
ходы, видимо, вызывали наибольшее
восхищение у слушателей древних эпосов.
Несомненно, аристотелевская этика
добродетели ухватывает те черты
архаической морали, которые вызывают
удивление в наше время. Впрочем, архаика
никогда полностью не уступает своих
позиций, о чем свидетельствует популярная
фраза: "Главное, чтобы человек был
хороший".
В отличие от
Фоливии, Уолтер и Уотернет оба аморальны
по Аристотелю. Их
губит неумеренная преданность науке.
Слишком большая тяга к познанию, с одной
стороны, может быть связана с чрезмерной
гордостью. С другой стороны, мы уже знаем, что преследование
научной истины любыми способами может
быть чрезвычайно опасно. Но, хотя Уолтер
не более добродетелен, чем Уолтернет,
его проступки значительно уступают
аморальности поступков Уолтернета.
Если Уолтрнет подобно богу играет
судьбами людей, то Уолтер после
сумасшедшего
дома грешит в основном чревоугодием и
невнимательным отношением к окружающим.
Таким образом,
аристотелевская мораль выигрывает у
других теорий в том, что учитывает
возможность того, что добродетельный
человек может совершать неблаговидные
поступки в неблагоприятно сложившихся
условиях, а недобродетельный -- при
определенных обстоятельствах вести
себя совершенно безобидно. Но этика
добродетели в современном одновременно
густонаселенном и разобщенном обществе
работает совсем не так успешно, как в
Древнем мире. Мы ежедневно сталкиваемся
с поступками людей, о человеческих
качествах которых знаем либо крайне
мало, либо ничего. Поэтому теория
Аристотеля мало помогает нам в определении
моральности поступков в современном
обществе, за исключением замкнутых
небольших групп людей, хорошо знающих
друг друга. Примером последних могут
быть семья, небольшое
замкнутое сообщество или, хотя бы, класс
в школе.
